Неточные совпадения
Я, государь?
Я как теперь вас вижу. О, вы были
Ребенок резвый. Мне покойный
герцогГоваривал: Филипп (он звал меня
Всегда Филиппом), что ты скажешь? а?
Лет через двадцать, право, ты да я,
Мы будем глупы перед этим малым…
Пред вами, то есть…
— Герцог-то наш, —
говорит, — уже поехал.
Говорят, великий
герцог Леопольд протестовал против совершенного на его территории насилия.
Второе то, что все лица как этой, так и всех других драм Шекспира живут, думают,
говорят и поступают совершенно несоответственно времени и месту. Действие «Короля Лира» происходит за 800 лет до рождества Христова, а между тем действующие лица находятся в условиях, возможных только в средние века: в драме действуют короли,
герцоги, войска, и незаконные дети, и джентльмены, и придворные, и доктора, и фермеры, и офицеры, и солдаты, и рыцари с забралами, и т. п.
Лир еще больше раздражается и проклинает вновь Гонерилу, и когда ему
говорят, что колодки велел набить
герцог, он ничего не
говорит, потому что тут же Регана
говорит ему, что она не может принять его теперь, что пусть он воротится к Гонериле и через месяц она примет его, но не с сотней, а с пятьюдесятью слугами.
Герцог Альбанский хотя и жалеет Лира, но считает своим долгом сражаться с французами, вступившими в пределы его отечества, и готовится к битве. Приходит Эдгар, все еще переодетый, отдает
герцогу Альбанскому письмо и
говорит, что если
герцог победит, то пусть протрубят в трубу, и тогда (за 800 лет до Р. X.) явится рыцарь, который докажет справедливость содержания письма.
Ей
говорят, что на них идут силы
герцогов, но она занята только отцом, и уходит.
Герцог Альбанский
говорит, что он отречется от власти, пока жив Лир, и наградит Эдгара и Кента и всех верных ему.
В заключение
герцог Альбанский, оставшийся живым,
говорит: «Мы должны повиноваться тяжести печального времени и высказать то, что мы чувствуем, а не то, что мы должны сказать.
Герцог Альбанский хочет арестовать Эдмунда и
говорит Регане, что Эдмунд уже давно сошелся с его женой и что поэтому Регана должна оставить претензии на Эдмунда, а если хочет выходить замуж, то выходила бы за него,
герцога Альбанского.
Эдмунд, умирая, узнает, что его противник его брат. Эдгар поднимает забрало и
говорит нравоучение о том, что за зачатие незаконного сына Эдмунда отец заплатил своим зрением. После этого Эдгар рассказывает
герцогу Альбанскому свои похождения и то, что он только теперь, перед уходом на бой, открыл все отцу, и отец не выдержал и умер от волненья. Эдмунд еще не умер и спрашивает, что еще было.
Герцог Бургундский прямо
говорит, что без приданого он не возьмет Корделию.
Иногда отделывался на нескромные вопросы молчанием; кому нужно
говорил, что
герцог хочет ввести к государыне цыганку, которая чудная гадальщица.
Гости продолжали
говорить не своими голосами, изредка обстреливая Бирона и его приверженцев; хозяин, увлекаясь живостью своего характера, не выдерживал и осыпал
герцога посылками с убийственной начинкой.
— Боже мой! какая азиатская гордость!.. Помилуйте, мы
говорим у себя в домашнем кабинете, а не в государственном. Если вам дружеская беседа не нравится, я скажу вам, как
герцог курляндский…
— Начинаю верить, что ты не причастна злодеяниям разбойника; а то жаль было мне славной бабенки. Зато и голова у тебя цела, да еще жди милостей от самого
герцога. Барин большой, выше его нет в России — что я
говорю, в России? — в подсолнечной! барин добрый, щедрый, стоит только знать его.
Герцог Антон, несмотря на свой трусливый нрав, попытался было показать свое значение, но был за это, по распоряжению регента, подвергнут домашнему аресту с угрозой испробовать рук грозного тогда начальника Тайной канцелярии Ушакова. Пошли доносы и пытки за каждое малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли чудовищных размеров. Он громко, не стесняясь, стал
говорить о своем намерении выслать из России «Брауншвейгскую фамилию».
— Вспомните, что
говорил я вам, когда вы только затевали борьбу с
герцогом, — отвечал хладнокровно Зуда. — Надо было остановиться вначале… но теперь, зашедши так далеко… чем нельзя пожертвовать для блага отечества! Я согласился бы на предложение ее величества.
— Дерзкая! —
говорит герцог и вызывает весь караул.
— Теперь только, — подхватил Зуда, — извольте узнать его, как вашего тайного друга, как того человека, который был вам столько полезен своими безыменными посланиями, под маскою астролога, под личиною нищего, через конюхов; доставил вам подлинный донос Горденки, вползал невидимкою в карету герцогскую, добрался до кабинета государыни, заставлял
говорить камни: одним словом, это самый тот, которому обязаны вы победой над
герцогом и настоящим своим счастливым положением, если еще можно назвать его счастливым.
Право, стыдно
говорить вам даже наедине, о чем они кричат на площадях и будут кричать в кабинете, помяните мое слово!.. будто я,
герцог Курляндии, богатый свыше моих потребностей доходами с моего государства и более всего милостями той, которой одно мое слово может доставить мне миллионы… будто я из корыстных видов защищаю правое дело.
В это самое время по Европе путешествовал один молодой
герцог, о котором тогда
говорили, будто он располагал несметными богатствами.
Не давая себе отчета, хорошо или дурно она думает, Гелия очутилась у герцогского замка. Выросши в торговом городе, жившем более во внешних политических сношениях с Европой, чем с своим правительственным центром, Гелия имела очень недостаточные понятия о том, как можно и как нельзя
говорить с
герцогом; но это и послужило ей в пользу, или, быть может, во вред, как мы увидим потом, при развитии нашего повествования.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью
говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная
герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
— Неужто?.. Впрочем, я до вещей внутреннего управления не касаюсь… на это у нас есть господин Шер. Правда, что у него в ведомстве все идет черт знает как, но зато по вдохновению… У нас это любят. Впрочем, если это неудобно, то вы сами можете
говорить об этом с
герцогом… вам завтра надо ему представиться и благодарить его светлость. Поцелуйте руку… Это так принято… Adieu!
Говорили, будто одному из наиболее любимых путешественником лиц в его свите был предложен богатый подарок за то, если оно сумеет удержать
герцога на определенное по маршруту время. Это лицо, — кажется, адъютант, — любя деньги и будучи смело и находчиво, позаботилось о своих выгодах и сумело заинтересовать своего повелителя рассказом о скандалезном происшествии с картиною Фебуфиса, которая как раз о ту пору оскорбила римских монахов, и о ней шел говор в художественных кружках и в светских гостиных.
— О чем с вами
говорил наедине
герцог? Гелия сдвинула брови и покраснела. Фебуфис мгновенно сорвался с места и вскрикнул...
Все
говорили: «А герцог-то, значит, совсем не такой грубый человек, как о нем рассказывают.
—
Герцог хочет видеть ту картину… ту вашу картину… о которой все
говорят.
Так и теперь': простой и ясный смысл
говорит ему, что он должен поблагодарить
герцога сразу за все и сразу же от всего отказаться.
Это произвело на всех действие магическое, а когда
герцог добавил, что он уверен, что кто любит его, тот будет любить и меня, то усилиям показать мне любовь не стало предела: все лица на меня просияли, и все сердца, казалось, хотели выпрыгнуть ко мне на тарелку и смешаться с маленькими кусками особливым способом приготовленной молодой баранины. Мне
говорили...
— Нет, я
говорю вам именно то, что и хочу сказать:
герцог — хороший ценитель.
— Я не мог этого понять до тех пор, —
говорил скульптор, — пока не увидал сегодня входившего к тебе
герцога.
«Что за дьявольщина! — подумал, провожая
герцога, Фебуфис. — Во что, в самом деле, он не вмешивается, чего он только не знает и о чем он не
говорит!.. Как его много! Как его везде чертовски много!»
Когда
герцог посещал его мастерскую, он в самом деле
говорил не об одном искусстве, а и о многом другом, о чем не все смели надеяться иметь с ним беседы.
— В самом деле! Да еще к таким, как этот
герцог, который,
говорят, рычит, а не разговаривает с людьми по-человечески.